[rudi.ryzhaja.griva]

Петр Стаматин, архитектор.

И мне не дожить до гpозы, Так не лyчше ль нож в сеpдце и гpyдью на ствол? Я знаю, что это единственный способ Взобpаться на дыбy, минyя пpестол... (с)

Кто-то поднял глаза на меня - из глаз покатилась звезда. (с)

Как выглядит человек, который много пьет? Плохо. Как выглядит гений, который много пьет? Гениально плохо. Что ж… перед нами второй вариант. Присмотримся поближе. Высокий, очень худой и довольно сутулый, Петр производит впечатление давно не евшего и больного человека. Отчасти так оно и есть – Стаматин предпочитает вместо еды питаться твириновыми настоями. Это и своеобразная голодовка, и болезнь.
На бледном лице с впалыми щеками, плавной линией скул и узким подбородком, светятся мягким, мутноватым светом готовой погаснуть керосиновой лампы серо-зеленые большие, несколько запавшие глаза, под которыми явственно прослеживаются темные полукружья – следы тревоги, усталости и вечного голода – твиринового голода, беспощадного и обрекающего терзаемого им на медленную почти добровольную смерть. Порой на дне этих глаз, с бездонными расширенными зрачками, похожими на глубокие вязкие нефтяные озера, пляшут огоньки безумия и решимости – но решимости бесцельной, невоплотимой. Разве что в очередной разорванный чертеж. И это странное пламя горит с каждым разом все реже и кратче. Изможденный лик архитектора обрамляют спутанные, частенько немытые тускло-черные длинные волосы, свободно спадающие на узкие плечи и худую сутулую спину, касаясь сухими кончиками выступающих лопаток. Темные брови частенько слега сведены к переносице, отчего между ними залегла неглубокая задумчивая складка. Пожалуй, самая заметная и выдающаяся часть лица Петра – нос. Длинный, с заметной горбинкой, крупный и придающий образу в общем-то безобидного гения некоторую хищность. Губы бледные, сухие и слегка потрескавшиеся, уголки печально опущены вниз. Пожалуй, еще одна примечательная часть внешности этого человека – кисти рук. Узкие, длиннопалые, с заметными костяшками и худыми запястьями, чуть широковатыми ладонями, - это руки художника, руки строителя и руки невротика. Одевается преимущественно просто, в обычную когда-то белую, не слишком свежую рубашку, черные брюки и темный плащ нараспашку. Кисти рук чаще всего держит перед собой сцепленными в «замок».

Дождю ни капельки не жаль Для мокрого лица. Я видел в небе дирижабль - Облако свинца Я запрокинул голову И я увидел молнию От неба до конца! (с)

Почему один человек от рождения гениален, а другой нет? И как быть, если ты идешь мимо и видишь, что совсем рядом с тобой – два совершенно одинаковых гения? Близнецы, разные по характеру, но гениальные в равной степени? Можно только завидовать… если ты не один из них.
Петр всегда был спокойнее. По крайней мере внешне. Да и в любом случае, страсти, порой горевшие в душе, редко мешали кому-то кроме их обладателя, которого отличало вялое, но искреннее дружелюбие. Стоит сразу оговориться – за последние пять лет, со времени первой вспышки, характер Стаматина несколько изменился. Нет, он не превратился в озверевшего мизантропа. Просто сначала начал бояться каждой тени, а потом научился с ними – тенями – мириться, сам вступая в их мир, каждая бутылка – шажок вперед… и в то же время назад, дальше от человеческого, ближе к «миру фей». Теперь создается впечатление, что архитектор так и остался на теневой стороне.
Всех людей, за исключением брата, Петр воспринимает словно сквозь какую-то искажающую их призму, не запоминая лиц и часто видя что-то вроде человеческой ауры. Галлюцинация ли это, или и впрямь дарованная твирином способность, никто уже не скажет… А скорее всего, он просто воплощает для себя в цвете тот образ собеседника, который ему представляется. Зато брата узнает чуть ли не в каждом встречном. Пожалуй, Андрей – единственный, кто еще держит Петра хоть как-то в бренном мире, не давая ему окончательно уйти в дебри твириновых видений. Впрочем, до этого уже недалеко.
Как и всякий человек творчества, Петр не может жить без множества порой невыполнимых, но всегда безудержно ярких идей. Становится странным – как такой, казалось бы, конченый человек, способен видеть столь запоминающиеся и прекрасные образы? Сам Стаматин искренне верит, что именно твирин дарит ему вдохновение, убитое вроде бы пять лет назад. Нас зажали в тиски бриллиантовые дороги… (с)
Он гостеприимен и не любит пить один, хотя часто этим грешит. Вообще-то, если Вы вдруг решите составить ему компанию, он либо вскоре забудет о Вас, либо с жаром начнет рассказывать о том, что хотел бы построить. Потом вдруг резко осечется и его рассуждения вдруг окажутся бредом. Безумен, но неопасен. Он не боится смерти, он боится ужасов, которые порой преследуют его в горячке и от которых никуда не деться. Собаки сорвутся с цепи и оставят хозяев по горло в крови. (с)
Способности Стаматина неисчерпаемы. Он кажется очень уязвимым и, судя по всему, боится боли. Но вместе с тем в горячечном бреду проходит и этот страх. Он боится чужой смерти, но не своей собственной. На Петра легко повлиять. Лучше всего это удается Марии Каиной и иногда – Андрею. Брата он любит, дочь Виктора считает полубогиней и преклоняется перед ней, а еще – Каины позволили ему построить Многогранник. И за это Петр считает себя их должником. Впрочем, заставить Петра что-либо сделать несложно. У него просто нет особых сил сопротивляться открытому давлению. И никогда в принципе не было.

Алкоголизм это самый длинный и издевательский путь самоубийства. (с)

Петр вместе с братом родились в столице, там же и выросли. Надо сказать, несмотря на то, что братья были близнецами и всегда хорошо чувствовали друг друга, они росли довольно различными по характеру. И так получалось, что Андрей всегда заступался за тихоню-брата, хоть и никогда не стремился (по крайней мере, Петр такого не замечал) того контролировать. Решать проблемы Петру особенно не доводилось. Всегда получалось так, что рядом оказывался брат, который либо устранял источник бед, либо подсказывал на его взгляд верное решение и частенько сам же его и воплощал.
Гениальность этих двоих сводила с ума окружающих. Она казалась бесполезной. Одаренность братьев не воспринималась общественностью с самого начала, так как откровенно граничила с сумасшествием. Петр увлекся архитектурой и дальше началась череда горячечных снов-видений с прекрасными зданиями. А однажды… он не помнит когда, но помнит само ощущение полета. Пришла мечта – сконструировать и построить здание, могущее вместить в себя душу. И шаг за шагом с несвойственным ему упрямством, с всегдашней поддержкой такого же безумно талантливого любимого брата Петр начал продвигаться к осуществлению этой мечты. Но кому нужны такие безумные утопичные проекты? Более того, задумки братьев и их характеры раздражали Властей, поторопившихся «прикрыть лавочку», запретив «строителям» вершить их великие дела. И лампа не горит, и врут каледари… (с)
Петр отчаялся. Мало того, что против них был настроен чуть ли не весь свет и нужно было уезжать из столицы – проекты, один за другим, стабильно обманывали своего автора. Все здания были бездушны, хоть и необычны, порою даже прекрасны. Приехав в степной город, оказавшись далеко от своих недоброжелателей, Петр знакомится с семьей Каиных, неожиданно заинтересовавшихся его творчеством… но и здесь первый воплощенный проект не удался – Собор, ненавидимый Петром всей душой, его детище – безобразное на взгляд отца в своей пустой тяжести. Если бы не Андрей, Петр бы вовсе пал духом… но брат поддержал, и Стаматин, наконец, сумел воплотить свою мечту. Нарушая все законы физики, после еще нескольких неудач, названных Лестницами в Небо, над землей вознеслась Зеркальная Башня, легкая, с виду ломкая, но невесть каким образом держащаяся на весу. Счастье? Пожалуй, да. Недолгое.
Первая вспышка мора застала молодого архитектора как раз в период его любования собственным творением, мысленного и постоянного. И раз и навсегда оставила в его душе и впечатлительной психике след, какой бывает, когда по живому режут ржавым, но все еще острым ножом. Гноящийся, кровавый и болезненный.
После тех дней Петр сильно ушел в себя и начал пить. Вскоре он уже не мог отличить сон от яви и со стыдом ощущал, что вдохновение к нему приходит лишь под воздействием травяной отравы. Хотя… может быть, это было лишь оправдание? Ведь после твирина было не так страшно смотреть вокруг. Что же теперь? А теперь тишина. И чертежи Многогранника. И десятки бутылок по всему дому, пустых и еще не открытых. И только одно лицо, которое он пока что узнает – просто потому, что помнит его еще с тех времен, когда смотрел в зеркало.

Гениальный архитектор, впрочем, без брата его проекты так и остались бы лишь чертежами. Также еще можно упомянуть о потрясающей способности к бесконтрольному уничтожению твирина.

Брат-близнец – Андрей Стаматин. Враг (хотя эта вражда скорее односторонняя) – Александр Сабуров. Своего рода «муза» – Мария Каина. это две стороны одного и того же человека.

@темы: чужое, Pathologic, дыбр, писульки