3К ночи температура ощутимо упала, и прохлада немного привела Доктора в чувство. Он завозился на своих нарах, разминая затёкшую шею здоровой рукой, затем сел. Его сосед по камере уставился неподвижным взглядом на улицу, в чёрных глазах полоскалась луна.
- Почему вы молчите? Неужели вам не хочется что-нибудь сказать сегодня? - спросил он, заметив, что Доктор зашевелился.
- К чему напрасно сотрясать воздух? Всё что мог, я уже сказал...
- Меня зовут Стефан Игорь, - словно не заметив его реплики, глухо проговорил юнкер. - Мой отец — глава департамента по межгосударственным дипломатическим связям.
- И за что же вас, своего?
Парнишка угрюмо глянул из-под чёлки.
- За дезертирство. Когда началась атака, я должен был заиграть «Марш, марш!». А трубу расплющило осколком... Я ничего не мог поделать...
Игры кончились. Это война... Сегодня он, а завтра на его месте может оказаться любой из тех, с кем он сражался плечом к плечу, кто вскоре будет стоять в шеренге и молиться, чтобы его винтовка оказалась незаряженной.
Страшно убивать товарища...
Вчера ещё эти два человека были врагами. Сегодня сидят в одной камере, а завтра, когда их поведут перед строем, оба на мгновение поднимутся над всеми в гордом своём предсмертном одиночестве. Всего на миг, но какая им уже станет разница — до того момента, как сердечную мышцу разорвёт в клочья шарик горячего свинца.
А когда в живого человека попадает снаряд, ему всегда больно?.. 4Даша была так непохожа на барышень из прошлой, довоенной, жизни!
Прежде круг общения Доктора мало выходил за пределы близких друзей по лицею, академии, научному кружку. Чаще всего это оказывались молодые люди из семей интеллигентов: умные, образованные, с положением в «приличном» обществе и учёной среде. Среди них встречались и отчаянные сорванцы, и любители приложиться к бутылке, азартные игроки и ярые сторонники революционных веяний. Барышням же вход в этот полусакральный мир высших идей и мужского fraternité пока был заказан — ещё не пришло время расцвета суфражизма и эмансипации, но флёр их уже пробивался сквозь все запреты: сёстры, знакомые из института благородных девиц — мало-помалу они заражались вирусом свободомыслия и бунтарства... И хотя на танцевальных собраниях барышни всё ещё придерживались установленных веками правил политеса, ускользнув от строгих взглядов мамаш тайком покуривали в тесных компаниях подруг и читали запрещённую литературу.
Нет, конечно, для него не было секретом, что отношения между мужчиной и женщиной предполагают не только дружеское общение. Однако каким-то чудом Доктору удалось избежать юношеской влюблённости в кузину или же её гувернантку — наиболее обычные объекты воздыхания неоперившихся юнцов. Вечно погружённый в учёбу, занятый своими мыслями он, казалось, попросту позабыл о том, что все эти нежные существа созданы для того, чтобы их обхаживать, говорить им комплименты и совершать глупости в их честь, и до третьего года в Академии даже не думал о милых прелестницах. Кончилось, правда, тем, что под заревом красных фонарей в винном угаре Доктор потерял невинность, и хотя это был единственный опыт столь близкого общения с женским полом, вспоминал он его со стыдом и даже отвращением, и чаще всего старался вовсе не вспоминать.
А Даша...
Чёрт подери! Он и не думал, что умеет так остро чувствовать присутствие другого человека подле себя!
Как будто в один день исчез тот чудесный витамин, что поддерживал его существование, и лишь Дашей могло восполниться отсутствие необходимой субстанции. Видеть её, слышать, чувствовать запах её — запах карболовой кислоты, можжевеловых курений и мятного зубного порошка — вдруг превратилось в насущную потребность, справиться с которой было сложнее, нежели с жаждой или голодом, потребностью во сне. Казалось прежде, что война убила в нём всё человеческое: способность чувствовать и воспринимать, но к счастью это оказалось неправдой. Когда смерть дышит за плечом, а каждое следующее утро может статься последним, не остаётся выбора — приходиться пить жизнь, смакуя каждый глоток и ощущая весь букет пьянящей амброзии.
Уютная она была и домашняя...
- Было бы славно сменить униформу на простое платье... У меня до войны было очень красивое: голубое и шампань, вырез-каре, а юбка узкая и трен из голубой органзы... Понимаешь? - улыбалась она и пристраивала поудобнее голову на его плече, обтянутом гимнастёрочной бязью.
Доктор дёргал её за кончик улепетнувшего из-под платка упругого локона и улыбался тоже. Но так, чтобы Даша этого не заметила.
Здесь и сейчас слова были излишними. В неистовом ритме пролетали дни... Сердце колотилось в груди, как взбесившийся метроном, когда низкое небо горело в огне, а от грохота разрывающихся снарядов закладывало уши. Но что бы ни случилось, Доктор не сомневался: они не потеряют друг друга.
- ...вместе... И чтобы это не бомбы гремели, а майская гроза за окном...
Когда-нибудь так и будет? Ведь правда?
по паре слов отпишете?)))
@темы:
Последняя заря,
писульки,
мозаика
-
-
21.10.2011 в 22:26И интересно, что будет дальше))
*извини, я все читаю, просто комментировать мне сложно всегда >.<
-
-
22.10.2011 в 01:30Да, а c NL мы как раз вместе пытались разрулить развитие описываемого сюжета: в Полоцке в Громах сидя на трубах, свесив ноги над Полотой... Август, дядьки с арбузами мимо ходили... И я ещё тогда увидела зимородка - он вдоль реки летел...
Леееето...
-
-
22.10.2011 в 17:17Мне бывает просто неудобно просто написать "здорово" в комментарий к чьей-то работе, которая не по взмаху руки появилась. Хотя если у себя не вижу комментариям к тому, что мне самой нравится, сразу думаю, что на самом деле совсем ерунда Т___Т
Но я люблю то, как ты пишешь) И я читаю, просто чтобы ты знала и не переживала, что твои рассказы не нужны ^^"
Я думаю, что тут еще несколько таких же молчунов просто сидит.
-
-
23.10.2011 в 13:50о даааа... Ты меня понимаешь!!! =)
Бог ты мой... Так приятно знать, что ты кому-то интересен!)))