Если твирь заместо крови - Язва не возьмёт...
художественной ценности не несёт, смысла нет)
буквенное выражение обрывков образов под музыку в маршрутке.
- Вадь, он не отвечает. Не берёт трубку уже второй день.
- И?
- Бек сказал, что они отвезли его сразу. Он убитый был в хлам, Вадь.
- Не удивлён. Первый раз что ли...
- Он потерянный вообще последние дни был. Боюсь я...
- Мне приехать?
- Вадь...
Из открытой двери на них пахнуло тёплым спёртым воздухом, обильно сдобренным тяжёлым духом благовоний, человеческих разгорячённых тел, алкоголя.
Из-под груды растелешённых самок был извлечён Младший: в невообразимых чёрных шёлковых трусах до колена и потёках крови. Голова безвольно болталась как у придушенного курёнка. Пока Старший пёр его в сторону ванной, она выпихивала оттуда бессознательных раздетых девок, обдолбанных, пьяных от коньяка, кокаина и той адской оргии, что происходила здесь.
Под струёй ледяной воды Младший пришёл в себя.
- Ох-хоо... Старший тут... - с вызовом произнёс он, и тут его бурно вырвало.
В сердцах Вадим отшвырнул брата, - бум! - тот клюнул борт ванны.
- И ты... Яв-вилась... - язык во рту мешался с кровью из разбитой губы. Получалась каша.
Старший брезгливо осведомился:
- Что за девки?
- А эт-та мои знакомые...
- Что, все?
- Да-а... Как в песне - той, помнишь? Сто ва-аги-и-и-ин, а я оди-ин... Х-хыыы... - он довольно улыбнулся, явно наслаждаясь производимым эффектом. По лицу текли струйки воды, размывая и так расплывшийся концертный грим, из уголка рта тянулась кровавая нитка, и на дне ванны от этого розовело.
Лишних выпроводили. Старший собрал с большего порошок, оставшееся вытер рукавом. Долго думал - смыть ли содержимое пакета в канализацию... Затем просто засунул в дальний угол. И ушёл. Ей не сказал ни слова.
Младшего больше не тошнило, он немного оклемался, но всё ещё был похож на разваренный пельмень: больше по душевному состоянию, чем внешне. Как взъерошенный совёнок - с чёрными разводами вокруг глаз, - он был одновременно жалок и неприступен. Курил, манерно выпятив подбородок и оттопырив мизинец.
- Ну что?.. Вернулась, п-продажная?..
- Как видишь.
- Оставалась бы с ним... Тут что забыла?
- Забыла.
- Ненавижу тебя... Презираю. Слышишь?
- Знаю.
Стало так тихо, что было слышно: за стеной у соседей тикают ходики. На полу валялась чёрная лаковая плётка с коготками на концах ремешков, чья-то туфелька на шпильке... Он прикрыл круглые свои глаза так, что показались сизеватые белки ниже радужины и выпустил облако дыма. Дурацкое облако оказалось похоже на лягушку.
- Иди уж сюда... - сказал, не поднимая век.
- Ну и разит же от тебя...
- Быва-ает...
Словно не его засунули под ледяной душ: грудь, рука, подмышка горели огнём, но не обжигали, горели уютно и так знакомо... И как будто нельзя было терпеть весь этот бардак, но сил оборвать его также не находилось... И словно всё это игра, всё понарошку и ненастоящее, но больно, больно до физической боли и спазма в горле.
- Тварь ты... Пошто животину тиранишь?.. - дунул ей в волосы шёпотом.
- Выпей воды... От тебя... Воняет.
- Ты же всё равно меня такого терпишь, гада... Ты ж не оставишь, вернёшься всё равно. Девка блудливая...
Это всё правда. Все его слова. До единого.
- Шла бы ты на х*й... - он с наслаждением затянулся, положил ей руку на живот. - Я не смогу себе дважды порвать сердце...
- Зачем ты снова вернулась?
Молчание, тяжёлое, как сырое мясо, распласталось на полу.
- Ты губишь себя. Ты его губишь, и мне достаётся. Определись.
- Не могу... Он брат твой...
- Да он просто ещё дитя, которое не наигралось в истерики в шестилетнем возрасте, и теперь медленно и методично убивает себя напоказ! Как ты этого не поймёшь?!
- Ему плохо...
- А мне, мне не плохо?!
- Тебе лучше. Тебе легче. Ты знаешь как. А он один. Вадь...
- Чего ещё?
- Обними меня...
- Ещё чего...
У неё вместо позвоночника - низка костяных круглых бусин и стальной штырь. И острые лопатки. И мелкая она - два раза можно руками обнять. И рёбра трутся через обе рубашки. И губы у неё жгут огнём, словно напитались жаром от глупого Младшего...
И она уйдёт и снова вернётся. И затем опять уйдёт, а вскоре опять появится на пороге. Заблудилась между прошлым и новым. Бред и пустота преследуют их троих. И круг замкнут. И ничего нельзя поделать.
Вектор полёта
Порно и некро
Звёздные недра
Ты ждёшь наверно...
буквенное выражение обрывков образов под музыку в маршрутке.
- Вадь, он не отвечает. Не берёт трубку уже второй день.- И?
- Бек сказал, что они отвезли его сразу. Он убитый был в хлам, Вадь.
- Не удивлён. Первый раз что ли...
- Он потерянный вообще последние дни был. Боюсь я...
- Мне приехать?
- Вадь...
Из открытой двери на них пахнуло тёплым спёртым воздухом, обильно сдобренным тяжёлым духом благовоний, человеческих разгорячённых тел, алкоголя.
Из-под груды растелешённых самок был извлечён Младший: в невообразимых чёрных шёлковых трусах до колена и потёках крови. Голова безвольно болталась как у придушенного курёнка. Пока Старший пёр его в сторону ванной, она выпихивала оттуда бессознательных раздетых девок, обдолбанных, пьяных от коньяка, кокаина и той адской оргии, что происходила здесь.
Под струёй ледяной воды Младший пришёл в себя.
- Ох-хоо... Старший тут... - с вызовом произнёс он, и тут его бурно вырвало.
В сердцах Вадим отшвырнул брата, - бум! - тот клюнул борт ванны.
- И ты... Яв-вилась... - язык во рту мешался с кровью из разбитой губы. Получалась каша.
Старший брезгливо осведомился:
- Что за девки?
- А эт-та мои знакомые...
- Что, все?
- Да-а... Как в песне - той, помнишь? Сто ва-аги-и-и-ин, а я оди-ин... Х-хыыы... - он довольно улыбнулся, явно наслаждаясь производимым эффектом. По лицу текли струйки воды, размывая и так расплывшийся концертный грим, из уголка рта тянулась кровавая нитка, и на дне ванны от этого розовело.
Лишних выпроводили. Старший собрал с большего порошок, оставшееся вытер рукавом. Долго думал - смыть ли содержимое пакета в канализацию... Затем просто засунул в дальний угол. И ушёл. Ей не сказал ни слова.
Младшего больше не тошнило, он немного оклемался, но всё ещё был похож на разваренный пельмень: больше по душевному состоянию, чем внешне. Как взъерошенный совёнок - с чёрными разводами вокруг глаз, - он был одновременно жалок и неприступен. Курил, манерно выпятив подбородок и оттопырив мизинец.
- Ну что?.. Вернулась, п-продажная?..
- Как видишь.
- Оставалась бы с ним... Тут что забыла?
- Забыла.
- Ненавижу тебя... Презираю. Слышишь?
- Знаю.
Стало так тихо, что было слышно: за стеной у соседей тикают ходики. На полу валялась чёрная лаковая плётка с коготками на концах ремешков, чья-то туфелька на шпильке... Он прикрыл круглые свои глаза так, что показались сизеватые белки ниже радужины и выпустил облако дыма. Дурацкое облако оказалось похоже на лягушку.
- Иди уж сюда... - сказал, не поднимая век.
- Ну и разит же от тебя...
- Быва-ает...
Словно не его засунули под ледяной душ: грудь, рука, подмышка горели огнём, но не обжигали, горели уютно и так знакомо... И как будто нельзя было терпеть весь этот бардак, но сил оборвать его также не находилось... И словно всё это игра, всё понарошку и ненастоящее, но больно, больно до физической боли и спазма в горле.
- Тварь ты... Пошто животину тиранишь?.. - дунул ей в волосы шёпотом.
- Выпей воды... От тебя... Воняет.
- Ты же всё равно меня такого терпишь, гада... Ты ж не оставишь, вернёшься всё равно. Девка блудливая...
Это всё правда. Все его слова. До единого.
- Шла бы ты на х*й... - он с наслаждением затянулся, положил ей руку на живот. - Я не смогу себе дважды порвать сердце...
- Зачем ты снова вернулась?
Молчание, тяжёлое, как сырое мясо, распласталось на полу.
- Ты губишь себя. Ты его губишь, и мне достаётся. Определись.
- Не могу... Он брат твой...
- Да он просто ещё дитя, которое не наигралось в истерики в шестилетнем возрасте, и теперь медленно и методично убивает себя напоказ! Как ты этого не поймёшь?!
- Ему плохо...
- А мне, мне не плохо?!
- Тебе лучше. Тебе легче. Ты знаешь как. А он один. Вадь...
- Чего ещё?
- Обними меня...
- Ещё чего...
У неё вместо позвоночника - низка костяных круглых бусин и стальной штырь. И острые лопатки. И мелкая она - два раза можно руками обнять. И рёбра трутся через обе рубашки. И губы у неё жгут огнём, словно напитались жаром от глупого Младшего...
И она уйдёт и снова вернётся. И затем опять уйдёт, а вскоре опять появится на пороге. Заблудилась между прошлым и новым. Бред и пустота преследуют их троих. И круг замкнут. И ничего нельзя поделать.
Вектор полёта
Порно и некро
Звёздные недра
Ты ждёшь наверно...
@темы: писульки
-
-
03.03.2012 в 14:20Натуралистичная зарисовка. Стилистика точно передаёт эмоции и состояния. Двое из персонажей идиоты ((...
Не совсем понятно, почему таки Старший не выкинул кокаин. То ли хотел, чтобы брат опять нанюхался, то ли понимал, что ничего этим не добъётся, то ли ему всё стало безразлично...
-
-
03.03.2012 в 15:07ты о Младшем и барышне?)
Хотя мне кажется, что идиоты все трое... =(
Не совсем понятно, почему таки Старший не выкинул кокаин. То ли хотел, чтобы брат опять нанюхался, то ли понимал, что ничего этим не добъётся, то ли ему всё стало безразлично...
скорее второе и третье. а ещё плюс учитывая количество, возможно это вовсе не Младшего порошок и большие деньги. Ну мало ли... Чтобы проблем не возникло.
у них с Младшим вообще, мне кажется, очень сложные отношения. Ввиду разошедшихся взглядов на жизнь. И плюс ещё эта самая барышня, которая мечется от одного ко второму и никак не может определиться, с кем же ей быть...
-
-
03.03.2012 в 15:19А Старший чего?
-
-
03.03.2012 в 15:25-
-
03.03.2012 в 15:44-
-
03.03.2012 в 15:51