Человек без прошлого – куда ему идти, чтобы встретиться со своим настоящим и этим обеспечить себе наличие будущего? Судьба – если, конечно, она есть – должна всунуть несчастного скитальца в нужное время в нужное место. То есть, сам человек не будет знать, что сие ему предназначено кем-то заранее, а судьба уже в готовом виде состряпает ему и настоящее и будущее.
Это самое настоящее для Софи началось на сухом чердаке в странном полупустом, когда-то курортном городе Аралсбаде на берегу моря, пересыхающего на глазах. Прошлого как будто не было вовсе: откуда она взялась там, Софи припомнить, мягко говоря, затруднялась. Она сидела, привалившись к дощатой перегородке почему-то в одном исподнем – хорошо выстиранном, чистом, но поношенном до мягкости солдатском белье – оно слегка пахло чем-то мыльным.
Пошатываясь как после долгого сна – а ноги совершенно ватные, а голова гудит и глаза в разные стороны – Софи высунулась наружу через круглое окошко. Дом, на чердак которого занесло её каким-то ветром, по-видимому, стоял на отшибе, из окна открывался вид на бескрайнюю зеленящуюся степь с пушистым облаком паровозного дыма над ниткой рельсовой дороги. Была весна.
В голове царила удивительная тишина: никаких мыслей, обычно наполняющих сознание, никаких воспоминаний…
И почему-то это не казалось пугающим: как будто так и должно было быть, как будто Софи до этого момента не существовало вовсе, а сухой старый чердак стал и лоном, выносившим её, и колыбелью. На потолочной балке нашлась одежда: коротенькие шорты, свитер почти до колен. Рядом стояла и пара грубых ботинок: они выглядели ужасающе огромными, но носы их были заботливо набиты мягкими тряпками, а толстые вязаные носки сделали обувь совсем по ноге. Можно было подумать, что кто-то позаботился о ней, но полной уверенности у Софи, понятное дело, не было.
Это оказался чуть ли не единственный день, полный спокойствия и умиротворения до момента встречи с Рихартом: уже очень скоро стало ясно, что на Софи ведётся охота. Тогда, в первый раз, ей удалось чудом улизнуть: улепётывая от трёх здоровенных дядек в кожанках, она грохнулась в какой-то открытый подвал и поползла дальше, в темноту, на четвереньках, обдираясь и стукаясь головой о непонятные выступы. От невыносимого страха тихонько подвывала, а зубы клацали и от ужаса сводило челюсти. Но там, наверху, было в тысячу раз страшней. Потому что там ждала смерть…
А ещё было страшно оттого, что сама Софи понятия не имела о том, за что же её преследуют. Что же она такого натворила, что ей могут размозжить голову о мостовую или выпустить кишки практически без предварительных разговоров? Вскорестало ясно: спасение кроется в постоянных бегах. Потому что узнать её могли везде. А Софи, даже не зная, кого ей надо остерегаться, в любой момент подвергалась опасности. И стереглась: днём старалась не высовываться, а ночью дёргалась от каждого шороха за спиной.
Если ей удавалось сбежать из одного города в другой, то и там не приходилось долго задерживаться. Её гнали до того самого Города, где удалось найти передышку и, кажется, друга. И она решила остаться. В конце концов, больше ей некуда было идти. И не к кому...